1.2. Прощание славянки

   О том, как вырвался из Киева, преодолев яростное сопротивление важных для государства органов – ОВИРа (Отдел Виз И Разрешений), СБУ (Служба Безопасности Украины) и еще одной важной для меня приватной особы (Леной звать), когда-нибудь напишу... Пока лишь немного статистики: вожделенную украинскую выездную визу я получал 3 года 7 месяцев 9 дней и 8 часов - начал оформлять в 10 часов 5 июля 1997 года, а получил в 18 часов 14 февраля 2001 года, за 32 часа до истечения срока въезда в США. В исторический (для меня, а, может и упомянутых США) момент - 24 часа 15 февраля 2001 года (по нью-йоркскому времени)... И за эти часы мне надо было добраться до МОМа - Московского отдела миграции, чтобы по украинскому паспорту с выездной визой и авиабилету получить пакет уже с американской въездной визой. И уже с этим пакетом поспеть к 16-00 на последний рейс из Москвы на Париж, а оттуда – в Лос Анжелес. Только этим рейсом я успевал пересечь границу Америки до истечения срока въезда!
    В получение украинской визы я уже почти не верил. И к отъезду толком не готовился. Потому, наскоро собрав самое дорогое, уехал ближайшим поездом в бывшую столицу бывшей родины – Москву. В самое дорогое вошли дискеты с рукописями, несколько пачек уже изданных книг, фамильные ценности и картина, подаренная мне автором - племянницей Юлей, а также тяжеленная фарфоровая почти полуметровая фигура запорожского козака (тоже авторская работа, но уже маститого мэтра, народного художника Украины И.С.), врученная мне на юбилей от имени Спiлки письменникiв Украины с ехидным посвящением: «Видатному еврейсько-росiйському письменнику Алiку Кiмри».
... В Киеве меня провожали только самые близкие. Без слез – во-первых, не были уверены, что уеду, во-вторых, спасибо ленинской Партии, что она развалилась, теперь эмиграция не как прежде – прощание навеки. А от государства, выжившего меня, но долго не выпускавшего якобы как «национальное достояние», марш «Прощание славянки» не прозвучал.

1.3. Таможня дает добро

   Первые весьма острые ощущения (после киевского прорыва) испытал уже по дороге в Москву, когда поезд приступил к опозданию, сокращая до минимума мое время до МОМа, аэропорта Шереметьева и США. Конечно, не будь у меня такого цейтнота, я бы этому опозданию порадовался и насладился наcтоящим европейским комфортом. Европейским комфортом в фирменном поезде № 1 Киев-Москва.
    В прежние времена я довольно часто «катался» в Белокаменную этим поездом, но в этот, может быть, последний раз, я был поражен чистым и, что особенно удивило - сухим!- бельем, обилием еды и напитков на столах, уютом, современным дизайном вагонов, сервисом проводников. В общем, еврокомфорт. И я останавливаюсь на нем, поскольку в этом, как мне показалось, отразилась геополитика Украины: мечтает о Европе, декларирует европейско-атлантический выбор, а реально связана и прогибается перед матушкой Россией. Потому поезд – уже европейский. Но ходит – в Москву, да еще под самым первым номером.
    Так что опоздание поезда меня, с одной стороны, не раздражало, но, с другой, могло оказаться фатальным. И когда я появился в Москве, до рейса авиакомпании «Эйр Франс» на Париж осталось всего 4 часа. К тому же российская столица встретила меня, хохла еврейского разлива, сильным снегопадом. Все дороги завалило, сплошные автомобильные пробки, и в них застряли мои встречающие. Я потерял 40 минут на ожидание, потом взял частника и погнал в МОМ. Увы, мы застряли в очередной пробке, и я полтора километра бежал к МОМу  по глубокому снегу . Пережил при этом всю гамму чувств мексиканца, который бежит в Америку через границу (есть у них такая разлекушка – нелегально перебегать границу, а у рейнджеров – их отлавливать или отстреливать!) И уже с пакетом едва успел к своему рейсу в аэропорт Шереметьево, где творческая часть моего багажа понесла значительный урон.
     Во-первых, у меня отобрали все пачки моих книг, объявив их коммерческим грузом. Мои объяснения и доказательства, что я – автор, никого не убедили, а, наоборот, вооружили неотразимым аргументом: значит, везете много экземпляров никак не для личного чтения, а явно на продажу. И заломили пошлину, которую я бы не сумел оплатить (не было ни денег, ни времени). Во-вторых, не пропустили и Юлину картину, начхав на разрешение к вывозу украинского министерства культуры с его авторитетным заключением, что эта картина никакой художественной ценности не представляет.
    Увы, российский таможенный искусствовед в штатском усмотрела в этом абстрактном полотне современный шедевр, и если б не дарственная надпись, меня бы вообще задержали при попытке вывезти за пределы территории России национальное достояние братской Украины (видать, у них какое-то братское соглашение о борьбе с братской контрабандой). А так задержали только картину, я отдал ее провожавшему меня родственнику, Юлину же двоюродному брату. Вместе с моими книгами.
    Что касается самой экспертной оценки Юлиной картины просвещенного  искусствоведа в штатском – отдам ей должное: она абсолютно права! Права и в том, что не проявила никакого профессионального интереса к сопровождавшему меня запорожскому козаку резца народного художника Украины И.С., несмотря на отсутствие разрешения к вывозу украинского министерства культуры. Что ж, ширпотреб - он и есть ширпотреб, даже если вручен на юбилей от имени Спiлки письменникiв Украины с ехидным посвящением: «Видатному єврейсько-росiйському письменнику Алiку Кiмри». Права и с моими книгами – я-таки вез их на продажу, и уже договорился с покупателями.
    Таким образом, российская таможня все расставила по своим местам: Юлина картина – мировой шедевр, мое литературное творчество – коммерческий груз, а скульптура запорожского козака резца народного художника Украины И.С. – ширпотреб (потому и не назвал его имя – обидится на меня, хотя оценку дала таможня). Я же уразумел – искусству ни к чему весь этот институт художественной критики, экспертных оценок, кинофестивалей и прочей культуртрегерской суеты, правда, приятной в смысле фуршетов, тусовки и старлеток. Вместо всего этого шухера, господа хорошие, свезите все на таможню в Шереметьево, и там простой себе искусствовед в штатском точно все расставит по своим местам и определит, кому какая Ника, какой Оскар и прочие пряники.
    Да еще слава Богу - в России не понимают, что такое интеллектуальный потенциал. А то бы меня заставили платить пошлину тысяч в четыреста зеленых, ибо это моя главная ценность. И стоит она примерно миллион долларов (совершенно серьезно – в такую сумму оценили его американские партнеры по одному проекту, где в качестве «депозита» и фигурировала означенная субстанция). Как экономист и системный аналитик, чисто объективно я оцениваю себя и повыше, но, еще раз, спасибо российской таможне за милое неведение в этом вопросе, а то бы с меня сначала потребовали бы упомянутую пошлину, а затем, поскольку я бы ее не заплатил, вышибли мозги: лучше пусть они вытекут из головы, нежели в ней утекут за рубеж.
     Таким образом, таможня дала добро (провезти). А культурные ценности задержала. Может, Она и права: в Америке ценности материальные куда нужнее культурных.  

1.4. Пересадка в Париже

   Пересадка в Париже для меня была не просто рутинным транспортным актом гражданского состояния, а ритуальным, знаковым событием, которого вожделел много лет. Я предвкушал второе свидание с этим городом, выяснив заранее, сколько времени смогу провести там при транзите в США, даже распланировал это время по маршрутам. По-видимому, мне запал в подсознание, т.е. в душу, старый анекдот про еврея, который эмигрировал то в США, то возвращался обратно – и так несколько раз, пока его не принудили к признанию, прозвучавшему примерно так: «И там дрек («дерьмо» – идиш), и тут дрек... А вот пересадка в Париже!
    Увы, человек – предполагает, а чиновники – располагают, и на всю пересадку мне оказалось отпущено Богом, украинским ОВИРОМ да Вашингтонским процессинговым центром иммиграции всего пару часов, а диспетчерскими службами парижского аэропорта Орли – и того меньше...
     В Париж летел «Боингом» «Эйр-Франс» на 120 чел. Сервис – обед как в ресторане. Среди пассажиров была парочка опытных русских. Они разъяснили, где в аэропорту «Орли» можно дешево купить хорошую французскую косметику. Но когда прилетел, стало не до косметики: мой борт рейса Париж - Лос Анжелес стартовал через полчаса, а пассажирский автобус в терминал на него только ушел, и пришлось бежать к этому терминалу собачьей рысью, в длинном кожаном пальто комиссарско-гестаповского фасона, с ручной кладью да тяжеленной фарфоровой полуметровой фигурой запорожского козака, врученной на юбилей от Спiлки письменникiв Украины с ехидным посвящением: «Видатному єврейсько-росiйскому письменнику Алiку Кiмри».
     Эх, будь этот козак живой, да конный – мы бы лихо проскакали хоть по всему Парижу, напомнив забывчивым французам далекий 1812 год, когда по Елисейским полям прогарцевали казаки атамана Платова. А так пришлось бежать в совершенно пустом аэропорту, два с половиной км, вокруг – ни души, ни машины! Ни хотя бы какой надписи, хоть на французском, чтобы я убедился - бегу в верном направлении! Да, запомнится уже навсегда, как снова пришлось пережить всю гамму чувств мексиканца, который бежит в Америку через границу! Да и этот ночной забег в неизвестность...

на предыдущую часть >>>

 продолжение следует  >>>