Вступление |
|||
Первое, что обрушивается на вновь прибывшего в Америку, да еще в Калифорнию,
да еще в Сан Франциско - впечатления. Еще бы - резкая смена времени суток,
климата, страны... В конце концов – жизни.
Расхожая фраза – как заново родиться. Похоже: можно себе представить,
сколько впечатлений у новорожденного! То-то он так орет! Так что у
just arrived
(вновь прибывшего) впечатлений не меньше, чем у новорожденного, и они
захлестывают так, что впору первым криком кричать. Хорошо, если пьешь – сразу можно все впечатления утопить в вине.
Хорошо, если некрасивая жена – эти впечатления можно скормить ей, и она их
проглотит – куды ж денется, дура! Но когда нет ничего такого хорошего
- а впечатления пучат, вроде теплой Кока Колы нахлестался? Естественно, мои впечатления первых месяцев после arrivel (прибытия), в основном, не абсолютные, а сравнительные – с той жизнью, из которой вырвался. Но, надеюсь, не уподоблюсь чукче, слагающему песню: что видит, о том поет ("Check he sees – his song about" - как сказали бы у нас в Калифорнии. .... Когда-то я получал Золотую медаль ВДНХ в одной компании и оказался потом в одном номере гостиницы «Москва» с чукчей, ударником коммунистического труда. Меня наградили за новую теорию расчета большепролетных сооружений, его – за новую породу оленей, которые весной не только сбрасывали рога, но и отбрасывали копыта. Так вот он еще и пел, и у него на оленьем бегу получались прекрасные северные песни. Но одна у него заладилась. ... Ехал он на оленях по своей родной тундре. И что видел, о том и пел: «...еду на оленях ... блестит снег ... блестит луна... блестит сопля...» И вдруг на дороге – сидит русский геолог и какает. «Эх,» - раздосадовался чукча, - «какую песню испортил!» ... в отличие от чукчи, я все-таки пою пока не так уж и обо всем подряд, что вижу. Сюда попадает и многое другое, что приходит в голову из прошлого, настоящего или будущего. Идеи, которые вспыхивают, и, по ассоциации, мысли, разбуженные или оттаявшие. Ко многому еще надо присмотреться, и, по мере присматривания, буду впечатляться сам и делиться с другими. А эти заметки кладу в основу своей четвертой книги из серии «Путешествия с пуделем в ПЕРЕСТРОЙКУ». Первые три книги были написаны в пятилетку ПЕРЕСТРОЙКИ, в ее Определяющем году – 1988, Решающем -1989 и Завершающем – 1990. Увы, горбачевская ПЕРЕСТРОЙКА скончалась в 1990 г., а мой постоянный соавтор – королевский Пудель Атос Второй почил в Бозе в 1999 году. Потому книга Четвертая, продолжающая Заметки (о путешествиях за моря и реки, в города и веси, с мыслями Нового Мышления о ПЕРЕСТРОЙКЕ), и называется «Главным путешествием». Пока же начну, пожалуй, с того, как же я оказался в эмиграции, дошел до жизни такой? |
|||
Глава 1.АРИВЕДЕРЧИ, ЕВРОПА! ЗДРАВСТВУЙ, АМЕРИКА! |
|||
1.1. Мой путь в эмиграцию |
|||
«Вся
жизнь моя была
залогом Свиданья верного с тобой.» А.С.Пушкин. «Евгений Онегин» |
«Сегодня
он играет джаз, |
||
В родном Киеве в 1956 году в строительный институт меня категорически не взяли, грубо срезав на вступительных экзаменах: с моим еврейским счастьем в том году Израиль подговорил Англию и Францию на тройственную агрессию против Египта. Они - нашалили, а отдуваться пришлось мне – как еврею. В следующем году я поступал уже в славном русском городе Пенза. Меня приняли, из чего я заключил, что об агрессивности Израиля пензюки еще не знали. В институте я специализировался на расчетах сложных пространственных конструкций и, вернувшись в Киев с «красным дипломом», с неимоверным трудом пробился в профильный отдел крупного научно-исследовательского и проектного института. А после краткой стажировки поручили расчет и проектирование нового лыжного трамплина на Центральном стадионе имени Хрущева (ныне – безымянный Национальный олимпийский стадион). Первая же задача, которую пришлось решать – выбор такого профиля горы разгона, чтобы лыжник улетел как подальше. Я вывел уравнение этого профиля. Из него выяснилось, что на дальность полета влияет каждый килограмм веса и каждые 5 см роста «летающего лыжника». В работе над проектом трамплина меня консультировал аспирант кафедры зимних видов спорта Киевского института физкультуры. Он уговорил закрепить наш приоритет публикацией статьи, и сумел ее пристроить в какое-то подзаборное вузовское издание типа «Известия вузов физической культуры», при каком-то пединституте – то ли Новосибирском, то ли Красноярском. Все это произошло в 1963-64 гг., а зимой 1972 года меня вдруг вызвали в Первую часть моего института. Там уже суетился обезумевший начальник этой части, побледневший зав. патентным бюро, взмыленный директор института, перепуганный главный инженер, а двое молодых крепких незнакомцев с медальным профилем и свинцовым взглядом сунули мне под нос мою публикацию и статью, написанную иероглифами. В статье мне указали на знакомое уравнение и ссылку на мой опус в подзаборнике. Оказалось, используя выведенное мной уравнение профиля горы разгона, японский профессор спроектировал лыжные трамплины в олимпийском Саппоро под японских прыгунов. В итоге родилась сенсация: на малом трамплине олимпийское золото выиграл японец Хасая, а на большом – поляк Фортуна. Поляк, но японской комплекции! Оба свежеиспеченных олимпийских чемпиона отнюдь не относились к фаворитам, а выиграли благодаря конструкции трамплинов, получив фору перед фаворитами в 15-20 метров. Таким образом, я оказался виновником поражения наших и немецких (из ГДР) спортсменов. ... Опускаю подробности оргвыводов в отношении обезумевшего начальника первой части, побледневшего зав. патентным бюро, взмыленного директора института, перепуганного главного инженера... С меня же взяли подписку, что впредь больше никогда в жизни не буду выводить антисоветских уравнений. А общественность в лице треугольника (парторг, профорг и администрация) предупредила, что я встал на скользкий путь измены Родины и, если не поверну обратно, то окажусь в эмиграции. Увы, по осени считают не только цыплят – на этом мои олимпийские страдания не кончились. И осенью снова вдруг вызвали в Первую часть института. Там уже суетился новый обезумевший начальник этой части, новый побледневший зав. патентным бюро, взмыленный директор института, перепуганный главный инженер, а двое уже других молодых крепких незнакомцев с медальным профилем и свинцовым взглядом сунули мне под нос мои авторские свидетельства и статью из «Правды», в которой изобличались западногерманские реваншисты. Эти мерзавцы построили вантовое покрытие главного олимпийского павильона в Мюнхене, очертив в плане контуры всей Германии. Поглотив, таким образом, первое (и, как оказалось, последнее) на немецкой земле государство рабочих и крестьян – Германскую Демократическую Республику. Поначалу я недоумевал: какое отношение имею к реваншизму? Я ведь прекратил вывод антисоветских уравнений! А оказалось, в конструкциях павильона немецкий зодчий Отто Фрей воспользовался моими изобретениями. Т.е., в этот раз я оказался споспешником реваншистов. (Господи! А если б они еще знали, что он приглашал меня к себе на работу! – мотать бы мне срок или еще чего б хуже пришили – измену родине!) Опускаю подробности оргвыводов в отношении обезумевшего начальника первой части, побледневшего зав. патентным бюро, взмыленного директора института, перепуганного главного инженера... С меня же взяли подписку, что я больше никогда в жизни не буду изобретать антисоветские конструкции. А общественность в лице треугольника (парторг, профорг и администрация) предупредила, что я так и не сошел со скользкого пути измены Родине и, если не поверну обратно, то уж точно мое место - в эмиграции. Выполняя обещания, я прекратил вывод антисоветских уравнений и изобретение антисоветских конструкций. Но, увы, допустил грубый антисоветский выпад в «Литературной газете», где частенько публиковал свои «Рога» в «Рогах и копытах» клуба «12 стульев» - напечатал такой скромный «рог»: |
|||
Новости археологии |
|||
Младший научный сотрудник Зуськин откопал в древнескифском могильнике пачку от папирос «Беломорканал». Есть еще один кандидат наук! |
|||
Боже! Как посыпались в «Литературку» письма возмущенных археологов! Но апофеозом негодовательной истерии стало официальное письмо академи-ка-секретаря отделения истории и археологииАН СССР. Отпечатанное на александрийской бумаге – явно из древнеримского раскопа, да на походной машинке Александра Македонского. Дескать, история без археологии – говно, а не наука, а народ без истории – говно, а не народ. И именно археологи нашли скифскую пектораль в степях Украины, панталоны Иннессы Арманд, закопанные под Кремлевской стеной Великим Конспиратором В. Ульяновым от товарища по партии Н.Крупской... И одних только мамонтов откопали больше, чем сейчас слонов в Индии и Африке, вместе взятых...А автор опошлил ... унизил .. обгадил... явно по заданию наших идеологических врагов... этому отщепенцу не место между нас! В общем, опять вызвали в Первую часть института. Где уже суетился новый обезумевший начальник этой части, новый побледневший зав. патентным бюро, взмыленный директор института, перепуганный главный инженер, и двое молодых крепких незнакомцев с медальным профилем и свинцовым взглядом сунули мне под нос мои «Рога» из «Литературки» и пересланное за подписью главного редактора «Литературки» евреякоммунистаГерояСоцтрудаЛауреатаЛенинскойпремии А.Чаковского отношение с копией письма академика-секретаря отделения истории и археологии АН СССР. Отпечатанного на александрийской бумаге – явно из древнеримского раскопа, да на походной машинке Александра Македонского. Дескать, история без археологии – говно, а не наука, а народ без истории – говно, а не народ. И именно археологи нашли скифскую пектораль в степях Украины, панталоны Иннессы Арманд, закопанные под Кремлевской стеной Великим Конспиратором В. Ульяновым от товарища по партии Н.Крупской... И одних только мамонтов откопали больше, чем сейчас слонов в Индии и Африке, вместе взятых...А автор опошлил ... унизил .. обгадил... явно по заданию наших идеологических врагов... этому отщепенцу не место между нас! ...Опускаю подробности оргвыводов в отношении обезумевшего начальника первой части, побледневшего зав. патентным бюро, взмыленного директора института, перепуганного главного инженера... Мне припомнили и другие литературные публикации, явно отвлекавшие трудящихся от строительства Светлого Будущего. И взяли подписку, что впредь больше никогда в жизни не буду придумывать и публиковать литературные произведения. А общественность в лице треугольника (парторг, профорг и администрация) строжайше предупредила, что я так и не сошел со скользкого пути измены Родине и если не поверну обратно, то уж точно мое место - в эмиграции. И предупредила в последний раз! ... И точно - в последний: вскоре ленинская партия сделала себе харакири самурайским мечом ГКЧП, сделавшись партией другого типа – Зюганова (тот еще тип!). Но «треугольников» не стало. Не стало и СССР – я очутился в Незалежной Украине. Правопреемнице СССР. При власти - те же коммунисты-ленинцы, но перекрасившиеся в национал-демократов. Потому все мои уравнения, изобретения, научные достижения, литературное творчество – все оказалось по наследству уже антиукраинским. А эти уже с врагами незалежности не шутят – могут и бОшку оторвать! Так жизнь еще раз подтвердила правоту ленинизма марксизма: я оказался в предсказанной коммунистами эмиграции. А вот здесь, в истинной демократии и свободе, мои уравнения, изобретения, научные достижения,литературное творчество – все это уже перестанет быть антисоветским, антиукраинским... Все станет просто никаким – никого это больше не заинтересует. |
|||
It’s only my problem. I should keep all of that behind. I must make money right now. (Это только моя проблема. Я должен все оставить и делать деньги. Немедленно.) | |||
<<<< на оглавление
<<<< дом
на предыдущую часть >>>>
продолжение
следует >>>>