1.6. Прощай, Шляпа!

    В Лос-Анжелесе у выхода из самолета меня поджидал сотрудник даже не знаю какой еврейской организации. Их в Америке уже, кажется, больше, чем евреев. И тебя окружают такой заботой, помощью, делают столько хорошего, что начинаешь понимать – не зря натерпелся евреем в Совке!  Все-таки благотворительность и взаимопомощь во многом помогли евреям выжить и сохраниться в течение тысячелетий рассеяния. До меня дошло, почему я так рвусь всем помогать: оказывается, черта национального характера, хотя в целом еврей я плохой - советский. Языка не знаю, обычаев тоже. И, спасибо партии, не дала ассимилироваться, сохранив и усилив еврейское самосознание.
    А как потом не раз убедился, ни русские, ни украинцы так своим не помогают. Упомянутый же сотрудник неопознанной еврейской организации, приятный молодой американец по имени Миша помог пройти иммиграционный контроль и оприходоваться в США за три часа до истечения срока действия моей визы. Для расстояния больше чем в три с половиной года это – фотофиниш..
    В иммиграционной службе к моему шикарному тризубастому украинскому паспорту прилепили невзрачную белую карточку формы I-94, которая дала мне право впредь легально жить в Америке - до получения гринкарты. И не просто жить, а работать, сдавать на права, лечиться – в общем, все, кроме права избирать или быть избранным куда бы то ни было. Для начала же по этой карточке я беспрепятственно вышел из аэропорта на территорию США, где меня встречал сын.
   Поначалу мы разминулись – он не увидал меня из-за моей новой шикарной широкополой клетчатой шляпы, которая очень шла к моему кожаному пальто комиссарско-гестаповского фасона. По телефонам через дом, не без помощи Миши, уже в качестве волонтера, мы  с сыном, наконец, состыковались – после  пятилетней разлуки. Правда, между нами не произошло ничего душераздирающего, как полагалось бы после такой разлуки единственного сына с единственным отцом. И не потому, что мы такие уж черствые или сдержанные. Нет, просто все это время мы интенсивно общались – по два-три в неделю переговаривались по телефону, обменивались фото- и видеоизображениями, посылками, книгами, а также по нескольку раз в день связывались по Интернету. Так что никаких новостей не было, горе личной разлуки развеялось коммуникациями ХХ-го и ХХI-го веков, поглотившими расстояние, время и разницу в историческом развитии наших стран пребывания.
     Тем не менее встреча была долгожданной, а из-за моей крутой шляпы она отодвинулась еще на 40 минут. За это сын так рассерчал на шляпу, что уговорил меня ее выбросить. Так она сразу нашла в Америке бесславный конец, если, конечно, не подобрала себе голову получше моей. Я же получил первый урок, что здесь не так просто прижиться. Или, хотя бы, не надо быть шляпой.
    Мы поселились в гостинице «WESTIN», в номере с окном во всю стену. Оно выходило прямо на взлетно-посадочные полосы. Тут я испытал чувства глухого: мимо окна беззвучно, как рыбы в аквариуме, проплывали гигантские лайнеры разных стран и фасонов. Оказалось: идеальная звукоизоляция.
    Еще мое внимание вызвала специальная вешалка для шляп. Увы, она оказалась мне ненужной. А номер был такой дорогой, что если бы удалось скачать с администрации отеля возврат за неиспользованную вешалку для шляп, это бы составило достаточно приличную сумму. За неё можно было бы приобрести с десяток новых шляп. Сын пообещал, что и так купит мне новую Шляпу, получше моей. Забегая вперед, скажу, что это обещание выполнить так и не удалось: лучшей Шляпы мы пока не встретили. Пришлось поместить объявление в “New York Times” о пропаже моей Шляпы, с большим вознаграждением нашедшему. Но, как говорят у нас в Хохляндии, – «нема дурных»: кто же из жителей Лос Анжелеса, города с тонким вкусом, города, который взлелеял Голливуд, - расстанется с такой прекрасной Шляпой! Буду теперь внимательнее следить за церемонией вручения «Оскара», выслеживая свою Шляпу на голове у кого из гостей, а особенно - лауреатов.

1.7.Вот те, бабушка, и Юрьев день!

     Первое неприятное ощущение при оформлении документов – в Америке тебе оставляют только имя, отчества лишаешься сразу – и становишься безотцовщиной. Вот те и «В Бога мы верим!» (написанное на каждой американской деньге), и «Чти отца своего!». Ну, и как же теперь чтить? Вот и меня американский сыночек, лишенный отчества – да еще какого: Ильич!- «почтил», лишив Любимой Шляпы.
...Вот так иначалась моя новая жизнь в Америке. Началась без моего очень красивого отчества : Эммануилович! И Шляпы – да еще какой: новой шикарной широкополой клетчатой шляпы, которая очень шла к моему кожаному пальто комиссарско-гестаповского фасона.  

Глава 2. ЛЮДИ  

"Я знаю - город будет! Я знаю - саду - цвесть!
Когда такие люди у Сан Франциско есть."

В.В.Маяковский."Хорошо!" (авторизованный перевод с русского на суржик А.Кимры)

 2.1. «Вы гляньте на этот мир – и посмотрите на эти бруки!»

    Говорят, что Господь, созидая мир, человеческим фактором озаботился только на шестой день, когда порядком уже подустал. А нью-йоркский портной Рабинович шил штаны одному богатому клиенту два месяца. И когда клиент попрекнул его Богом, сотворившим мир куда за более короткий срок, Рабинович с негодованием его отбрил: «Вы гляньте на этот мир и посмотрите на эти бруки!». Потому и я начну с Божьего творения шестого дня - человеческого фактора. Точнее – с людей.
    Дома, сооружения – это потом, когда начинаешь оглядываться по сторонам и задирать голову. С впечатлениями о городе, его архитектуре изысканного викторианского стиля, достопримечательностях - еще успею. В конце-концов ведь не в одной только красивой Пензе (где учился в строительном) прожил жизнь, и не просто повидал, а хорошенько рассмотрел такие города-красавцы, как родной Киев, Петербург (начав с Ленинграда), Москву, Вильнюс, Прагу, Мюнхен, Париж, Берлин, Каменец-Подольский, старинные немецкие городки типа баварского Пассау – и многие другие. И отчитался об этом в своих книгах серии «Путешествия с пуделем в ПЕРЕСТРОЙКУ». Да и как студент строительного вуза изучал в курсе архитектуры многие древние и современные города и веси, здания и сооружения, как говорится, от Ромула до наших дней, начиная с «водопровода, сработанного рабами Рима» и заканчивая космической станцией «Мир». Наконец, и самому довелось поучаствовать как конструктору и расчетчику в создании достаточно суперсовременных сооружений, работать с архитекторами, которых на поминках уже после третьего тоста объявляли выдающимися. Да и суперовый журнал «Архитектур де журдеи» был моим настольным лет 20!
     В общем, веду к тому, что никакой архитектурой меня уже не удивить. Поэтому, в отличие от советской лирико-фронтовой песни «Первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки? А девушки – потом!»,- у меня сначала девушки, и только после них - город. Разумеется, не только девушки. Но и дедушки, бабушки, вообще - все Люди славного града Сан Франциско. 

2.2.Францисканы и францисканки

    Правда, начиная впечатления не с города, а людей, обитателях города Сан Франциско, я столкнулся с проблемой, как их называть. Определенный опыт у меня, вестимо, накопился. Кажется, я первый дал определение пензенским аборигенам: пензюки. Затем «самаритяне» со своими самаритянками. Уланы-удинцы со своими улан-удочками. Петербургеры с петербургершами. Сантабарбароссы с сантабарбароссихами. Гонолульцы с гонолульщицами. Санта-кларки. И, наконец, санфранцисканы и санфранцисканки. Если не обидятся. Ничего неожиданного францисканы и францисканки для меня не представили, поскольку знакомство с американцами водил давно. В молодости, в конце 50-х, у меня был бурный роман с американской студенткой-журналисткой, прекрасной, как узнал теперь, ebony girl. Мы познакомились в комсомольско-молодежном лагере в Крыму, и оба жутко рисковали: за связь с иностранкой меня бы немедля выслали из лагеря комсомольско-молодежного, а ее за связь с евреем – вообще из социалистического.
    Тэсс очень хотелось поиметь русского. Я так и не признался, что еврей, дабы не огорчать милую девушку-негритянку, ибо знал из газет, как у нее дома, в США, ее огорчают расисты-куклуксулановцы. Тэсс составила мне самое лучшее мнение о цветных американках, да и американцах вообще. Это мнение не развеяла даже могучая советская пропаганда, ибо я, будучи сам лектором-пропагандистом, знал ей цену.
    Летом 1972 года я познакомился с американскими студентами и спас их от голодной смерти в Гантиади (см. Заметку «Леселидзе» в «Путешествиях на отдых»).
    Потом знакомство с американцами расширили видеокассеты – благодаря трудам (моим) и заботам (сына) у нас появился импортный видик почти у первых. Кажется, даже раньше того самого Рабиновича, для которого в своё время начало вести свои передачи Цветное телевидение СССР – у него одного был тогда цветной телевизор. А иметь видик в андроповско-черненковские времена было таким же криминалом, как иметь радиоприемник во время Великой Отечественной войны. Я как-то вечером гулял с Атосом в одном неплохом дворе кооперативного дома - и вдруг во всем доме погас свет, а из окон начали вылетать ... импортные видеомагнитофоны. Оказалось: сотрудники КГБ проводили акцию по изобличению кооператоров в просмотре запрещенных видеофильмов (а незапрещенными были только "Малая земля" и "Возрождение" - по бессмертным книгам Брежнева). За "Рэмбо" или порнушку можно было схлопотать немалый срок. Акцию же организовали так: вырубили свет, а при обесточивании видеокассеты извлечь из видиков  невозможно. И если бы при обыске был доказан факт запретного просмотра, хозяев бы сразу повязали. Потому они предпочли избавиться от улики, даже столь дорогой. Наша семья, к счастью, не жила в таком крутом доме, да и как нищие ученые мы были вне подозрений. И вне этих подозрений просмотрели не одну сотню американских фильмов.
    Позднее, в 93-м, у меня три недели жил стопроцентный янки – инвестор одного совместного проекта.По мотивам его проживания я даже написал легенду "Американец" и включил ее в "Легенды Собачьей Тропы". Кстати, именно в дни, когда он у меня жил,  моему институту поручили контрольный расчет прочности жутко современной российской субмарины.
    Работа – суперсекретная, усиленные меры предосторожности, подписки... Общие совещания проводили в кабинете директора, за очень закрытыми дверьми. И вдруг хватились меня. Директор позвонил мне домой по громкой связи, и взявший вместо меня трубку американец гордо произнес с сильнейшим акцентом свою первую фразу на русском.. Первую, но какую: «Мистер [имярек] в уборной!». Я уж не говорю, что случилось с коллегами, участниками совещания, а мне пришлось объснить, что как только я приступил к секретной теме, ЦРУ сразу прислало ко мне своего сексота.
   Еще меня хотела обратить в свою веру молодая американка, рьяная адвентистка 7-го дня, делегатка проходившего в Киеве Всемирного конгресса. И для достижения своей высокой миссионерской цели она не погнушалась ничем, даже мною! Я, грешным делом, не устоял перед искушением, совершенно потеряв голову. Но все же сберег большую часть своего атеизма. И если стал адвентистом, то не дальше второго дня. Но уж никак не седьмого!
   А когда отечественные проповедники пытались вовлечь меня в свидетели Иеговы, у них вообще ничего не обломилось: советский человек - не ходок ни в какие свидетели. Не зря же Остап Бендер в свой жульнический реквизит включил милицейскую фуражку. И любое скопление советских людей, он, нацепив фуражку, разгонял одной фразой: «Свидетели есть?»
     Были у меня контакты с американцами и по работе. Всегда нравились их деловая хватка, оптимизм и порядочность в делах.
... В целом же американцы, с которыми в своей жизни имел дело, были для меня единичными, вроде как суперстарс. А здесь, в Сан Франциско, мне пришлось уже столкнуться с массовкой. Как говорится, с man-in-the-street, т.е. с самыми рядовыми американцами. 

2.3. Hi!

    Увы, слово «столкнуться» явно не подходит – я ни с кем не сталкивался, а мило общался. Потому как здесь главное в отношениях между людьми – доброжелательность, уважение прав и личности другого, уж точно независимо от цвета кожи, расы, одежды, в общем, всего того, что в Украине разделяет людей. И это не декларации о намерениях, а действующие законы и механизмы их реализации. Ну, хотя бы институт переводчиков более чем с десятка языков в государственных и лечебных учреждениях!
   А в человеческом измерении - каждый встречный говорит тебе чего-нибудь типа Hi! Hello! How are you? Good morning! Good day! Good evening! Да с такой сердечностью, что ты готов тут же поделиться с ним сокровенным и выпить, кстати. Со временем понял, что это все у них вроде как «здрасьте». И узнал, что надо говорить в ответ. Правда, первое время, когда думаешь еще на русском, а потом уже переводишь, впопыхах теряешься и вместо Hi! Hello!, тупо отвечаешь O,key!
... Напоминая сам себе историю про Нового Русского по фамилии Петренко, который в крутом западном отеле спускается утром в холл, и на «Morning!» администратора отвечает: Петренко. На следующий день история повторяется. Наконец, на третий день Петренко, уразумевший, что «Morning!» и есть «С добрым утром!», спустился в холл и администратору: «Morning!». А тот ему в ответ: Петренко!
    В общем, как говорю в таких случаях, и у они у нас чему-то учатся. Например, западные люди уже научены нами, что если на металлической запаянной банке написано «Икра лососевая», то это вовсе не значит, что там икра поименованная, а не кабачковая или вообще просроченная морская капуста.
   А с доброжелательными приветствиями мужчин, сеньоров, пожилых женщин я как-то освоился и стал отвечать достойно – знай наших! Но вот когда навстречу тебе идет симпатичная женщина или девушка, к примеру, милейшая китаяночка, сисястая мексиканочка, попастая негритяночка, да еще нежно улыбается тебе так, вроде о свидании с тобой мечтала всю жизнь, да ангельским голоском поет «Хелльоуу!» – ну, все, потеря пульса. Забываешь все на свете и сразу жутко разыгрывается воображение. Может, она мой живот не заметила против солнца? Или с моего возраста из-за темных очков скинула годков хотя бы 30? И начинаешь лихорадочно соображать, ну как бы к ней подвалить? На кого бы закосить? Да ведь никаких шансов – свежего русского видать здесь за версту, даже не понимаю, по каким таким признакам?
  Хотя сам я наших распознаю сразу. Ну, кто на улице застегивает ширинку? У кого шнурки завязаны еще пионерскими бантами? У кого на руке «Командирские часы» - пылевлагонепроницаемые, ударостойкие? Ну, кто еще держит во рту папиросу, как в зоне, да еще и «Беломорканал»? Кто еще приходит за фудстемпами в парадном костюме, начищенными штиблетами, при галстуке да белой рубашке, т.е. одет, как президент крупной американской компании. Кто еще может подъехать к магазину на "Мерсе", весь в перстнях, с золотыми цепочками и браслетами на чем только можно и на фудстемпы набрать черной икры? Кто еще держит в руках кипу бесплатных русских газет? Кто еще в очереди норовит потеснее прижаться к переднему, да не из каких там извращенных побуждений, а из опасения, чтобы не влез без очереди тот, «кого тут не стояло»? Кто еще говорит «спасибо» продавцу – здесь принято благодарить наоборот...Кто еще на вопрос "How do you do?" начинает подробно рассказывать о своих неприятностях? Кто еще на американской свадьбе объясняет гостям, что «мы, русские, после первой не женимся»? Потому как «между первой и второй перерывчик небольшой». Американцу это понять просто не возможно, он теряется, не понимая, что речь идет о рюмках, а не о женах. И вообще чтобы хоть чего понимать в наших обычаях и ндрравах, надо лет десять прожить в Совке. В общем, как у нас говорится, «птицу видно по полету, добра молодца - по соплям».
    Впрочем, русских здесь уважают. Во-первых, они внесли немалый вклад в становление Сан- Франциско - еще с времен, когда основали форт Росс. А во-вторых нынешние выпускники «школы коммунизма»,  достаточно быстро становятся на ноги и занимают довольно высокие позиции уже в своем первом поколении эмиграции. А уж если говорить о поколениях, предыдущих последнему (уже четырех!), то те уже в полнейшем порядке. Например, практически у всех выдающихся актеров и режиссеров Голливуда – русские корни. То же и у многих акул бизнеса и пера, и прочих. Причем русскими тут считаются все, кто от нас, будь ты евреем, грузином, украинцем. Это уже твои подробности, кем тебя пасли в Совке Компетентные Органы в пятой графе Личного листка.
   Во всяком случае, чуть ли не в первые дни пребывания в городе, мне довелось увидать такую уличную сценку. Возле самого большого на Западном побережьи православного собора стоит пьяный в стельку прихожанин, рвет на себе рубаху и орет на весь бульвар Гири:
- Русский я, бляди, русский!
  Напротив него останавливается маленькая старушка-одесситка с кучей пакетов с провизией и спокойно ему отвечает:
- Ну, что ты к`гичишь! Ми тут типег` все г`усские!:

на предыдущую часть >>> 

 продолжение следует    >>>