| |
По
семейной традиции, я мечтал стать строителем - не Светлого Будущего, а
буквально: есть такая мирная профессия - строитель... Да не просто
строителем, а инженером-строителем, и, наивно рассчитывая на добротные
школьные знания и звание мастера спорта, "с пятой графой" сунулся в
Киевский строительный
институт, да еще в 1956 году.
... Это
был год, в котором Израиль оказал существенную поддержку Англии и
Франции в их борьбе с Гамаль Абдель Насером, соискателем высшей награды СССР
– Золотой Звезды Героя с присовокуплением ордена Ленина. В это время он
выполнял решение Политбюро ЦК КПСС о национализации Суэцкого канала. Израиль
много помогал Франции, особенно разведданными, и в войне с арабами в Алжире.
За что французы продавали Израилю самолеты и корабли, и даже помогли с атомным
реактором в Димоне. Это уже потом пути борцов с арабской агрессией разошлись: как
оказалось на поверку, не герой, а трус генерал де Голь сдался и бежал из
Алжира, притащив в метрополию, кроме миллиона этнических французов, сотни
тысяч арабов с исламом, гаремами и верблюдами. А маленький Израиль успешно
сопротивлялся арабскому давлению и, особенно победой в
Шестидневной войне, "опустил" Великую Францию и утер большой нос дутому герою (и
Сопротивления – тоже) де Голлю. Как говорится, мальчик, который кричал
королю, что он голый, не мог обидеть сильнее. Великий де Голль стал мелочно
мстить: несколько ракетных катеров, которые Израиль оплатил Франции, были
задержаны в портах. Когда же израильские моряки дерзко угнали свои же
катера, обосравшийся «герой» осерчал не на шутку и вообще прекратил поставки
необходимого Израилю оружия. Пришлось тайком покупать советское у «союзников» СССР, которым оно поставлялось бесплатно. Как подарок с
братского стола нищего, но богатого социализмом советского народа. Сами же французы
разобрались потом со своим «национальным героем» и выгнали его к едрене
фене.
... Но все это было потом, а пока, в 1956 году мне, как маленькому человеку,
который не творил историю, а страдал от неё, пришлось отдуваться за
врагов СССР - судя по остервенению, с которым мне лепили тройки на приемных
экзаменах! Потому в следующем году я пошел
нормальным путем земляков с той же графой: уехал в российскую глубинку,
меньше осведомленную о жуткой израильской агрессивности. А за пять лет учебы
в славной Пензе я настолько привязался к этому милому городку, что после
окончания вуза еще пару месяцев не мог расстаться и прощался с ним
в лице одной милой пензючки - до упора Лишь когда иссякли силы, деньги и
харчи, я, наконец, снялся на родину - в Киев, через Москву.
В проходящий поезд Куйбышев-Москва меня внесли вместе с другим таким свежеиспеченным
инженером-строителем, киевским земляком-гармонистом, ныне бригадным
генералом армии обороны Израиля. Семен тоже до упора прощался - со своей
туземной пассией Варварой. Она относилась к категории обалденных русских
баб (воистину - Варвара-краса, длинная коса), из-за которых удавливали
цариц или даже отрекались от тронов, не дожидаясь пролетарских революций.
Семен прожил с ней несколько последних лет, они приросли друг к
другу, но официально воссоединиться мешали предрассудки обоих семейств,
современных Монтекки и Капулетти - посконно расейского
Варвариного и исконно еврейского - Семена. И они расстались...
В Киеве, на родном Подоле,
через синагогу Семену нашли приличную еврейскую невесту. Да красивую. В
общем, это не редкость, еврейки прекрасны, но их красота переперчена
крутым нравом. И слава Б-гу, иначе бы всех растащили. Однако у жены
Семена и характер был ангельский, у них быстро появился сын... Все шло
путем, разве что жили в аварийной подольской развалюхе, мечтая о
землетрясении хоть в четверть балла. А покинутая в Пензе Варвара
оперативно вышла замуж за капитана артиллерии, преподавателя местного артучилища.
Казалось, лучшие
воспоминания и чувства Семена да Варвары погасли, ушли в прошлое - ан
нет, Семен вдруг ушел из дома, рванул в Пензу, развел там Варвару с мужем,
венчался с ней в церкви и привез в Киев. И вновь встал на тропу
добродетели, но как-то незаметно попал, как пел Высоцкий, "в сети
Тель-Авива", и, под влиянием, что ли, вышеупомянутой Шестидневной Войны
стал столь ярым сионистом, что ради выезда на землю обетованную развелся с
любимой Варварой, вернулся к первой жене и с ней, гармошкой
да сыном
эмигрировал в Израиль.Там геройски воевал,
выслужился, был ранен, контужен. Может, контузия встряхнула у него
чего-то в гипофизе, плеснув в
кровь C8H11N7
(открытие австрийца Кромбаха - фермент, определяющий чувство любви). И он
снова развелся (в Израиле это уже не такой пустячок, как в Совке) и
вытащил Варвару, которая, таким образом, из простой пензенской капитанши вышла в
израильские генеральши.
Мои друзья ее видели,
привезли привет... И подтвердили: таки генеральша, дородная и красивая!
Семен же сморщился - то ли от жаркого солнца пустыни Негев, где построил
шикарный дом неподалеку от дома Бен-Гуриона, то ли от героизма. А, может, от
троекратно простившей Варвары, в ее яростном приступе последней женской
свежести? И последнее время он чаще обнимает единожды любимую гармошку,
чем трижды любимую Варвару.
... Но
большой дом с историческим соседством, бригадное генеральство, героизм в
борьбе с арабами, беготня от Варвары и к ней - все еще было впереди, а пока
нас с Семеном внесли в проходящий поезд Куйбышев-Москва, следом занесли
гармошку да корзину выпивки-закуски. Денег у нас было по пятаку - на метро
до моей тети, что жила на Чистых Прудах, возле самого театра
"Современник". В поезде я сразу праведнически уснул на голой лавке,
а друг-Семен все наигрывал на гармошке, присушив к себе и нашей корзине
проводника.
Я прерывал свой крепкий сон
праведника дважды: первый раз, когда проводник, бесплатно, от всей души и
потому - нежно, подложил под меня постель, по-матерински заботливо взбив
труху в эмпээсовской подушке; второй раз - уже утром, под музыку
вокзального гимна "Здравствуй, столица, здравствуй, Москва!" Но не от
этой музыки, а скандала пассажиров, искавших проводника. Первое, что
попало в мое поле зрения - его фуражка на полу.. А ее рязанский хозяин в
обнимку с Семеном, будущим бригадным генералом армии обороны Израиля,
нахрапывал на голой лавке...
|
|
