| |
Вообще в Сан-Франциско национализма нет, но «пятая графа» есть: надо указать
цвет кожи, вроде для статистики, чтобы знать, какие группы населения, и
учитывать их специфические потребности и нужды. В конце концов это
по-американски: куда практичней, чем заводить целые службы, как в Совке, для
обмеривания носов и отслеживания предков. К тому же в Совке эти службы
«обслуживали» единственную национальность – еврейскую. Здесь же такое обилие
этнических групп, что в райкомах республиканской или демократической партий
пришлось бы заводить громадные отделы. А цвет кожи – сразу видно, и, если ты
японец, попробуй выдать себя за афро-американца (в сегодняшней Америке это раса
- самая равная среди равных).
Кстати, я не оговорился: именно «афро-американца»,
слово «негр» здесь – оскорбительное. Думаю, соответственно, чтобы не обидеть ни
еврея, ни украинца, ни кацапа, их тоже надо называть афро-евреями или
афро-жидами, афро-украинцами или афро-хохлами, афро-кацапами. Когда я высказал
это справедливое пожелание на языковом тесте в лингвистическом колледже,
преподавательницы, милые американки средних лет, поинтересовались: а что,
Украина – в Африке? Я попытался их успокоить: нет, Африка – в Украине. И мне
удалось достичь своего: они успокоились, пополнив свои глубокие географические
познания. А сам призадумался: что же такого оскорбительного было в имени
прекрасной «Диты», если ее стали называть Афро-дитой? Но так ни до чего и не
додумался... Как-то без Шляпы, что осталась в Лос Анжелесе, думалось тяжелее. Не
зря же пословица гласит: голове тяжело – мыслям легко.
А вот как теперь
должны выглядеть известные анекдоты при соблюдении американской
политкорректности.
Едут в одном купе
афро-американец и афро-хохол. Подошло время ланча. Афро-американец извлек
бананы, а афро-хохол – шмат хлеба с Салом. И каждый кушал свое, пока у
афро-хохла не сдали нервы от любопытства, и он спросил про бананы – а шо це таке?
Афро-американец его любезно угостил бананами, и ланч продолжился, пока у
афро-американца не сдали нервы от ответного любопытства, и он спросил про Сало –
а что это такое? Афро-хохол ответил: Сало. Тогда смущенный афро-американец
попросил попробовать хоть кусочек диковинной еды. В ответ афро-хохол взорвался:
«Ну шо там пробовать – Сало як Сало!»
Еще анекдот с
участием тех же афро-персонажей. Тоже в купе. Сидит дородный афро-хохол, эдакий
матерый человечище, и обжирается всякой снедью, включая Сало, запивая из
многолитровой сулеи самогоном-первачом. Напротив, глотая голодные слюни, сидит
тощенький афро-американец, стесняясь попросить еды. Но голод – не тетка, и он
все-таки обращается к обжористому соседу. Тот советует ему сначала пойти выпить
стаканов десять воды. Когда тот возвращается, весьма упоенный, афро-хохол его
спрашивает: «Ну, что, хочешь еще есть?» Тот уже отнекивается. Афро-хохол ему
назидательно: «Вот видишь, ты хотел пить, а не есть!».
Наконец, подобная
ситуация, но уже в стиле нашенского "кантри". На деревенском украинском подворье
и без участия афро-американцев (а откуда им там взяться?). Опять сидит, но уже
под раскидистой вишней (яблоней, сливой, клюквой - неважно) зажиточный
афро-хохол, пан Кумко, обжираясь всякой снедью, включая Сало, смачно чавкая и
запивая из многолитровой сулеи самогоном-первачом. У плетня, разделяющего
подворья, глотая голодные слюни, стоит его сосед, такой же себе афро-хохол, но
бедный кум Панько. Но голод – не тетка, и он все-таки обращается к соседу, мол,
«пане Кумко, пригостили бы меня». «Так заходи, милости просим к нашему шалашу!»
- отвечает пан куму. «Так меня же ваш злющий волкодав Сирко порвет на куски!» -
жалуется кум Панько. «Так отож!» - жуя и прихлебывая, добродушно замечает пан
Кумко.
Здесь же, в Сан-Франциско, как в Штатах вообще, малейшая дискриминация, особенно расовая, жестко
преследуется по закону. Равенство доведено до абсурда, ведь в конце концов все
расы дополняют друг друга, но каждая имеет свои преимущества. Например, исторически сложилось так, что белые
лучше стреляют - потому цветные лучше бегают. В боксе – опять же, в итоге
двухсотлетней эволюции афро-американцы куда лучше держат удар, и куда сильнее
бьют в ответ. Отттого и абсолютное первенство в боксе держат
Тайсон, Льюис и другие.
Или другой, более близкий пример, уже из жизни сегодняшнего Сан-Франциско. В
один колледж по конкурсу, в котором участвовали и белые, и цветные, поступили
только китайцы, явно превосходящие остальных в трудолюбии и прилежании.
Администрация попыталась ввести квоты – нет, сразу – суд. И он отменил это
решение администрации, а поскольку студенты - одни китайцы, встал вопрос:
преподавание надо вести на кантонизе или мандарине (главных вариантах китайского
языка). Но воспротивились сами же студенты, многие из которых родного языка не
знают, да и вообще считают себя стопроцентными янки, очень переживая из-за
неизгладимой китайской внешности. Которая сохраняется в нескольких поколениях,
даже если остальные будут уже белые.
А вообще-то, как по
мне, все-таки системному аналитику (по главной профессии), лозунг «Свобода,
равенство, братство!» - сплошь противоречивый. Его придумали пару столетий тому
легкомысленные французы в эйфории штурма Бастилии, в которой в тот исторический
момент находилось всего ничего семеро зеков, да и те аристократы. Но сначала их
как зеков Главной Королевской Тюрьмы, освободили из неволи, но впоследствии, уже
как аристократов, гильотинировали, ибо революция-то была антиаристократической!
Примерно так же
поступил в романе Дюма «93-й год» аббат-контреволюционер: на корабле из-за
халатного крепления сорвалась многопудовая мортира и каталась по палубе, круша
борта; матрос-виновник героически закрепил ее
на месте; аббат снял орден с капитана и повесил на матроса – как награду за
проявленные мужество и героизм. А затем распорядился его же и повесить – за
проявленную служебную халатность. Так они потом вместе и висели: матрос – на
рее, награда – на матросе.
... Так вот эти
гребанные участники Великой Французской революции и запустили в обиход этот самый лозунг «Свобода, равенство, братство!». Да ведь равенство сразу накладывает ограничения
на свободу, братство исключает равенство (даже у близнецов один из них – все
равно старший).
А природа берет
свое: многие белые американцы предпочитают китаянок, вьетнамок, японок... Потому
как белые американки не просто добились жуткого равенства с мужчинами, но,
преодолев пятидесятипроцентный барьер, двинулись дальше, и так углубились на
мужскую территорию, и захватили столько мужских трофеев, что теряют
женственность прежде девственности. Даже в семье – похвали ее украинский борщ -
сразу отволокет в суд, где получишь срок за сексуальное домогательство. А на
работе - ваще кошмар: при разговоре смотреть можно только в глаза, даже если у
нее там зеленая катаракта. Что-то у дамы выпало - не моги сметь поднять: это
будет расценено как попытка заглянуть ей под юбку. Ни в коем случае не помогай с
тяжестями - будешь обвинен в стремлении унизить ее, показав, что она - слабый
пол. И масса других гримас политкорректности, не очень смешных - потому как тебя
при жалобе мадам выпрут с работы, а фирму суд заставит платить ей баснословную
коменсацию за нарущение ее эмансипации.
И опять же на
центральных плакатах на «стопах» (остановках) тема - парень и девушка нежно
смотрят друга на друга, а подпись гласит: перед близостью с женщиной еще раз
удостоверься, действительно ли она тоже этого хочет? И тут я многого не понимаю.
Во-первых, мало того, что я, наконец, разобрался в своих весьма неоднозначных
чувствах и принял трудное решение: согласный. Так что, теперь я должен
проделывать эту работу за нее? Нет же, это ее проблема! Во-вторых, не понимаю:
надо что, взять сначала, извиняюсь, подписку, а уж потом, пардон, - под писку?
Примерная пара на
упомянутом плакате - смешанная (в расовом и сексуальном смысле). Да и все фильмы
– как полицейский action, так один из напарников белого
копа обязательно цветной. А потом в таких смешанных парах (не копов, а вообще, у
нормальных мужчин и женщин) детки - все равно китайчата, вьетнамчата,
пончики-япончики... Куколки! Даже я призадумался: а вдруг, если несмотря ни на
что, у меня еще будут дети, то только китайчата!
Если же говорить серьезно о какой-то привилигированной
части населения, то, кроме детей,– сеньоры. Я, выпускник Чернобыльской Зоны,
всегда считал, что долгоживущими могут быть только ядерные частицы. Сан-Франциско изменил это мое представление: оказалось - долгоживущими могут быть
и люди, не подверженные, вроде меня и миллионов моих земляков из Украины, России
и Белоруссии, губительному воздействию упомянутых частиц.
Американцы убеждены,
что с годами и они состарятся. Нам, совкам, это не совсем понятно: мы старимся
от забот, нищеты... В общем, много от чего... Но от лет? Просто не успеваем - средняя продолжительность
мужской жизни в Украине составляет 54 года. И если мы говорили о будущем, то только о славном, но, увы, далеком, а
потом оказалось – совсем далеком – коммунистическом.
А вот более практичные американцы,
задумываясь о своем будущем, создали удивительный климат заботы о старших,
которых и называют сеньорами. И в Сан-Франциско – обилие долгожителей. При мне,
например, сдуло ветром китайского старичка. Я с другими прохожими помог ему
встать, и он пошел себе дальше, ругая Бога, Мать и Мао Дзе Дуна ... на русском
языке! Я с ним разговорился. Оказалось, его сдуло не потому, что ветер был такой
уж сильный, что не редкость у нас, на Калифорнщине, а старичок – слабый. По
причине нехилого возраста – 106 лет.
Со столетием его поздравил сам
Президент Клинтон. Выяснилось также, что кроме матерных, он знает еще много
русских слов и выражений, и даже – всю песню «Москва-Пекин». Всю! И я теперь
располагаю полным текстом этой песни, записанным со слов Джона Шу, сдутого
ветром на углу Бульвара Гири и 20-й стрит славного города Сан-Франциско.
Города, где действительно, как певалось в упомянутой песне, «в братстве живут
народы".
|
|
