Откликнувшись на очередной позыв души - рецензию на "Производственное путешествие", я очутилась в сложном положении не только от большой занятости в П-ОЙКЕ (своей bathroom - ванной, англ.): взявшись литературно критиковать новое произведение любимого автора, приходится П-ИВАТЬ и свое критическое стило в связи с изменением творческого кредо - пока была неостепененной, вместе со всем народом плевалась в ученых. И вдруг ВАК П-ОИЛСЯ на новое мЫшление, присвоив мне степень кандидата искусствоведения за критическое эссе о первой книге трилогии - "Научном путешествии".

И в своем новом положении, не менее интересном, чем беременность, я должна критиковать автора как кандидат кандидата. Но это уже трудно, мы теперь с ним в одной - научной номенклатуре - и обязаны брать пример с номенклатуры более высокой - партийной. Там - не критикуют, только самокритика.

Однако, к сожалению, не такая, как у самураев -харакири, а больше как у ворон,которыми членов Политбюро многое роднит: долгоживучесть - до 3ОО лет, хитрость, стайность с карканьем о коллегиальности, единодушие в уничтожении белых ворон типа Ельцина... И сыра у них не выпросишь, уже полгода, как нет в магазинах. Наконец, главное, друг друга не клюют, опять же - только самокритика.

Что это такое - толком никто не знает. По здравому суждению, такой же zombizm, как "классы", "советский характер","монолитное единство" и другие шаманские заклинания. Однако в партийных документах самокритика усиленно рекомендуется в качестве мощного очищающего, вроде пургена, средства. Но в жизни еще никто не видел ни ее самое, ни ее удивительных результатов. Скорее всего, это нечто очень интимное. И акты самокритики, наряду с другими подобными актами гражданского состояния, имеют место быть либо в сортире, либо за двойными номенклатурными дверьми, когда секретарше велено не пущать: "Они лично заняты самокритикой!

Еще меня несколько смущает соотношение некоторых наших степеней, например, свободы: автор - несвободен (любимый пес, верная МЖ и другая родня), а я в шестой раз незамужем. Или степеней ученых, он - кандидат технических наук, я - искусствоведения. Какой кандидат главнее? И почему степени искусствоведения присваивает ВАК, а не Минкульт, главная цель которого - П-ЙКА культуры в искусство, принадлежащее народу наряду с другими бесхозными богатствами страны? Может, из предосторожности? Боятся, что аппарат сразу остепенится, вместе с чадами и домочадцами, ибо по Жванецкому, большому доке нашей культуры, местами переходящей в искусство, что охраняешь - то имеешь...

И все-таки, преодолев девичье смущение опять незамужней женщины, как и полагается в эпоху П-ОЙКИ, я пришла к консенсусу с собой да приняла трудное решение. И как кандидат кандидату высказываю свое лицеприятное мнение о "Производственном путешествии". Очень объективное, несмотря на перенесенную в первом чтении душевную травму полового характера: предисловие началось с меня, я предвкусила еще немало интересных встреч с собой, однако этого, к моему женскому сожалению, не произошло, все только МЖ, знатная звеньевая-картофелевод, молоденькие стюардессы да слушательницы ФПК с пятого этажа общежития ЛИСИ... И, наконец, Первая Леди П-ОЙКИ.

Я прощаю автора, и прежде всего, за главное - он верен не только любимому псу, славной МЖ и другой родне во главе с сыном и невесткой, равно как и своей администрации, родной Партии,- но и, а это уже событие литературы! - теме и самому себе. Ярому стороннику соцреализма (хотя и не знает, что это такое) и П-ОЙКИ (хотя нигде ее, кроме как в своих заметках и лирических отступлениях от них, не встречал).

А я, сглотнув упреки, слезы и подозрения, простив и поняв, приступаю после небольшого лирического вступления к послесловию ПП. Конечно, прикрыв свой миленький носик, который так нравился второму и четвертому мужьям. Носик, надушенным платочком "Шанелью N 5" (намекаю автору или другим мужчинам, более свободным,со столичной пропиской, не старше 49, без дурных привычек...из мест заключения или принудительного лечения прошу не беспокоиться). Ибо все-таки произведение попахивает политикой, мерзкий запах которой переношу с превеликим трудом. Из-за нее меня не берут в Союз Писателей, хотя там по женщинам, рабочим и почвенникам коренной национальности нехватка, и идеологические органы ставят Союзу на вид.

... Как принято в советской критической практике, начну с очевидного, а потому - невероятного: вторая книга трилогии,ПП продолжает первую - "Научное путешествие" (НП) и органично (а в соцреализме по-другому нельзя!) связана с НП общими героями во главе с главным лирическим героем и нелепойсудьбой П-ОЙКИ, которая пошла не по демократическому,а аппаратному пути под лозунгом: "Да! Но."

ПП, являясь продолжением НП и, соответственно, лучших традиций мировой литературы о путешествиях, вместе с тем своей многоплановостью существенно раздвигает границы жанра. Странствия лирического героя - не только перемещения между географическими пунктами, это - движение в многомерном пространстве таких координат, как события, явления, мифы, дефициты, души, радиоизотопы всей таблицы Менделеева, идеи, наконец, сортиры, мысли, и, не без того, расстояния и время.

... По координате расстояний автор покоряет пространство от моря (Черного) и до моря (Балтийского), от реки (Днепр) - до реки (Нева), из мрачных глубин радиоактивного днепровского ила и ярких - у мыса Фиолент под Севастополем,- до 62-метровой высоты кончика тупого меча украинской Родины-Матери и 1О-ти километровой высоты полета ИЛ-86 рейсов 8642 и 8643. По координате времени автор ведет читателя от римских пиров (Y-й век до н.э.) - до общепитовских обедов (ХХ-й век н.э.) и торжества П-ОЙКИ (ХХХ-е тысячелетие после н.э.)...

Культуры: от Русского музея в Ленинграде и академика Д.С.Лихачева - до первобытного хамства, например, в известном обращении на ХIХ-й партконференции тов. Е.К. Лигачева в его товарищу по Политбюро Б.Н. Ельцину: "Борис, ты не прав!"

Нравственности: от правозащитника А.Д.Сахарова - до правых защитников Корыта Воротникова-Шевченко-Нишанова... АППБ. По координате разума: от железной логики и порядка системотехники - до хаоса и неразберихи П-ОЙКИ, Съезда,сессии Верховного Совета и их комиссий; от блистательных выступлений Станкевича и Собчака - до спичей по бумажке "пирыдставытэлэй" сельских рабочих, городских женщин и областных парторганизаций...

Включая целые страницы оголтелой публицистики, ПП вместе с тем продолжает славные традиции великих путешественников - Майн Рида, Твена, Гоголя, Ганзелки и Зикмунда.И в то же время автор не уходит от главной темы литературы эпохи П-ОЙКИ - лагерной. Хотя и всемирная литература дала высокие образцы, например, Дюма -"Граф Монте-Кристо", "Отверженные" В. Гюго и другие их места, не столь отдаленные от Парижа, однако непревзойденными стали отечественные произведения, например, "Записки из мертвого дома" Достоевского, "Палата N 6" Чехова, "В мире отверженных" Якубовича (дореволюционные лагеря и психушки)...

Особого же, невиданного расцвета тема достигла в наше, послеВОСРовское время, и в этой сфере человеческого бытия и небытия советская литература дала высшие образцы - А.Солженицын, В.Шаламов, Н.Мандельштам, Е.Гинзбург (лагеря 3О-5О-х), Марченко (лагеря 7О-8О-х) и многие-многие другие... А единственная в мире Нобелевская премия по лагерной тематике - наша! Но если упомянутые писатели и другие бывшие зеки посвятили свое творчество отдельным лагерям, то автор выступает глобально - как зек лагеря-страны.

Немало страниц отводит автор и описанию боевых эпизодов Великой Отечественной войны (1917 - ...) государства с народом - в здравоохранении, питании, образовании, Афганистане, Карабахе (Нагорном), Съезде - в общем, на многих участках этого страшного фронта без тыла, где простой человек держит круговую оборону в этой войне всех против всех...

Таким образом, по охвату сторон жизни, числу героев, изображению массовых батальных и брутальных сцен (очереди, Съезд, аэровокзалы) и крупных планов (трибуны, сортиры, лица друзей и врагов народа), идей и мыслей, "Производственное путешествие" - это "Война и мир" эпохи П-ОЙКИ, а роли Пьера Безухова, князя Болконского и Платона Каратаева, вместе взятых, играет главный лирический герой (прототип которого - автор) - неглупый, но честный радиоактивный обыватель, уже набравший за три послечернобыльских года П-ОЙКИ, как и миллионы других киевлян, своих 9О бэр (при норме 35 - не понятно, по каким критериям - установленной совмедициной на всю жизнь).

Он не хватает звезд ни с неба, ни из Президиума Верховного Совета СССР. А если у него и есть кой-какие звания или награды, то только за конкретные результаты, полученные в ипостасях инженера, ученого, педагога, лектора и др. За непризнанный талант и признанный коммунистическим труд на тупом острие нашего научно-технического прогресса.

И вторая книга "Заметок", синтезирующая мир странствий и странностей, войну и мир, научную логику и безумие Официального Вероучения, лагерную тему, мир души и действий нового земноводного феномена - homo soveticus в его конвульсивном рывке к homo sapiens, эта книга - прорыв в новый жанр литературы - научную нефантастику. Благодаря П-ОЙКЕ, этот жанр вытесняет из отечественной литературы остальные ...

... Будучи еще живым, несмотря на Чернобыль, классиком особого жанра книгистики, которому еще нет названия, несмотря на потерю за 7 месяцев писания "Заметок" (декабрь 88 - июль 89) еще 7 зубов (4О %), 2О % волос и 12,9 % мужского достоинства, 95 % веры в П-ОЙКУ, наконец, 1ОО % социалистических иллюзий,- автор остается оптимистом, надеясь, что не сядет за свои бесхитростные "Заметки". Хотя и несколько беспокоится: Клану, с его бандитской подозрительностью, может примерещиться недостаточная им восторженность (как инициатором П-ОЙКИ), и кое-что Двору может прийтись не ко двору, и уж если можно достать неподкупного американского судью Ирвина из "Всей королевской рати", где один из героев Вилли Старк поучает другого - Джека Бердена: "Всегда что-то есть!", то что уж говорить о простом совке,да еще нечлене КПСС с неблагополучной 5-ой графой "Личного листка"!

Подобные репрессии Клана, последуй они, предстали бы перед прогрессивным человечеством, к которому Горбачевы стараются примазать страну, несвоевременными. И если реформистская часть Политбюро не миф, а существует на самом деле,- она должна быть благодарна автору за честную, ярче тысячи "Правд", картину П-ОЕЧНОГО бытия.

Путешествуя по морям и рекам, мифам и дефицитам, выборам и сортирам, путаясь в лабиринтах власти и хитросплетениях Правящих Кругов, автор в центр своего внимания прежде всего ставит человека, невзирая на его место в номенклатурных иерархиях - от ПВС-ГСКП-ПСО-ВГКСА-ПКОИП М.С.Горбачева, надежды планеты, и Первой Леди, в зените их партийно-государственного взлета,- до (здесь я прижимаю к своему миленькому носику платочек, надушенный "Шанелью N 5) обосравшихся на выборах партфункционеров, бывшего Председателя Комитета по радио и ТВ Аксенова и безымянного героя-пердовика (Ашипка! Следует читать - передовика), павшего со Знаменем на ленинградской мостовой.

Перед нами проходит вереница образов советских людей - трудящихся, без пресловутого деления на классы - рабочих, крестьян и прослойку (я ее не называю, ибо имя ее, как губная помада, у всех на устах)... Профессора. Депутаты. Кооператоры. Врачи. Железнодорожники. Узбеки.Честные рядовые придурки партии и ее коpрумпированные генералы да маршалы, никак не берущие в толк, что если подчиненный крупный коммунист поднес увесистый сверток крупных купюр - это все-таки взятка, а не скромный праздничный знак уважения почитаемого партайгеноссе и в его лице - всего безымянного коллегиального руководства. И такой случай - вовсе не эпизод, как нежно квалифицировал эту шалость Самый Гуманный в мире Верховный Суд вкупе с Генеральным Прокурором, а тяжкое преступление, следователь Гдлян напраслину не возводит...

Автор уделяет серьезное внимание не только людям,но и их младшим братьям (собакам - в морде лица своего пуделя), а также природе - и первой, превращенной в сильно окружающую среду, и второй - технике, в которой так нуждается наша П-ОЙКА. Это - танки, БМП (Боевые Машины Пехоты), РП-72 (Резиновые Палки длиной 66 см),МСЛ-5О (Малые Саперные Лопатки длиной 55 см).

В целом мы наблюдаем страну глазами автора в один из драматических моментов П-ОЙКИ, когда вера в нее задышала на ладан, и Клану пришлось выкинуть новый фортель с Верховным Советом, чтобы хоть как-то раздуть затухающий фитилек надежды и сбить напряженность, ибо для охраны пайкомов и "буфетов, для других закрытых" (В.Высоцкий) сил МВД уже сильно недостает, а о патрульной службе на улицах (для охраны рядовых сограждан) не может быть и речи: Самим не хватает. И автор не только проявляет понимание - зачем понадобились Клану крупные войсковые соединения, но в очередной раз сочувствует коммунистам: где взять войска в обстановке уменьшения армии - физического (по условиям обещанного сокращения, чужие народы не надуришь, это только свой - можно) и фактического (из-за дедовщины, воровства, мародерства).

Дырявая казна уже не выдерживает военного бремени, приходится, смирив коммунистическую гордыню и жертвуя самым дорогим после Корыта - идеологией, идти на дружбу с империалистами всех мастей, чтобы высвободить силы для борьбы с самым опасным, пострашнее заморского, внутренним врагом - своим обозленным народом. Сегодня, верно подметил автор, главное направление конверсии - П-ОЙКА армии для схваток с большими массами - десятками и сотнями тысяч экстремистов, которыми Клан считает рядовых граждан страны. И провоцирует их на улицы, чтобы набить морду и хоть на какое-то время утихомирить физико-химическими средствами из полицейского арсенала П-ОЙКИ.

Как можно что-то понять в этой неразберихе, созданной под сурдинку П-ОЙКИ бастующим, по сути, аппаратом, обиженным покушением на его кровные привилегии? И по Высочайшему Примеру никто ничего не делает: милиция сквозь пальцы - на преступность, судьи с миром отпускают бандитов, медсестры заражают СПИДом - лень как следует кипятить шприцы. Верховный Совет делает вид, что делает законы...

Но автор логикой поэта и ясновидением системного аналитика, привычным методом диалектического материализма в рамках системного подхода - сумел исследовать удивительный клаустрофобический феномен индивидуального поведения homo soveticus.Homo, воспитанного и испытанного в коллективистских традициях (большинство изнасилований у нас - групповые). Феномен - почему этот человек, с высшей, по высочайшему мнению, нравственностью, культурой, бесконечной преданностью коммунистическим идеалами, оставшись в анонимных условиях кабинки сортира или избирательной, норовит вымарать стены дерьмом или из избирательного бюллетня - фамилию партийного руководителя?

И автор пришел сам и, надеюсь, привел читателя к важному диалектическому выводу, который должен войти в сокровищницу марксистской мысли, после чего ее можно навсегда закрыть и больше никому не показывать: пока в избирательных бюллетнях будут представители единственной партии, да еще проклятой человечеством,- до тех пор стены сортиров, а также политика, экономика и культура, останутся в дерьме!

Как кандидат искусствоведения, знаю, что и в искусстве естественное продолжение любого достоинства - соответствующий недостаток. Мимо одного из них, происходящего из серьезности автора, не могу пройти - как литературная критикесса. Платон - друг, но и истина,- как говорят в наше инфляционное время,- все дороже! Этот недостаток - отсутствие юмора, сатиры, иронии - специй современной литературы...

Попробую понять - это вина или беда автора. Благодаря нашей гласности - единственному, да и то недоношенному дитю П-ОЙКИ (где Закон о печати?), мы узнали, что З.Фрейд, в свободное от либидо (полового влечения) время, занимался юмором. И определил три его составных части - собственно юмор, сатиру, иронию, и три их источника:правительство, секс и отправления прямой кишки.

Секса, как воскликнула на одном из телемостов с американцами одна дама в партийном шиньоне, у нас нет. Над правительством во главе со всегда заплаканным и обоссаным премьером Рыжковым смеяться - кощунство, за потеху над этим накажет Бог наш Всемогущий - КГБ. Остается последнее, но с этим надо подождать - до успешного завершения продовольственной программы. Так что автор и здесь прав, пока нечего есть - будем серьезны, как никто в мире...

Еще у нас, кандидатов, в опусах жанра рецензии, принято отмечать недостатки для того, чтобы, сколь бы чудовищными они не были (согласна с автором: лицемерие - атрибут интеллигентного человека), заявить, что они не снижают общей ценности покритикованного материала, здесь - второй книги А.Кимры из его трилогии научных заметок о путешествиях за моря на реки. И в этом произведении, охватывающем почти вдвое больший период жизни страны (декабрь 1988 - июль 1989, семь месяцев), чем в первой книге (ноябрь 1987 - март 1988, четыре месяца) автор не навязывает читателям своего мнения, особенно тем, кто еще не уехал, и самим представляет ответить на главный вопрос эпохи П-ОЙКИ: - "Ехать или не ехать?"

Но для себя, чувствуется, он уже решил: "...not to be!", и книга о главном путешествии его жизни - впереди, хотя в приватной беседе он поделился творческими планами о третьей, предпоследней книге "Заметок". Утомленный бесплодной П-ОЙКОЙ, он решил отдохнуть на одной западно-азиатской реке (Рось - Черкасская область, УССР)и двух восточноевропейских (Тепла и Влтава, ЧССР). Впечатления об отдыхе на этих реках обещают стать не менее захватывающими, чем в "Научном" и "Производственном" путешествиях. А там - и на реку Иордан, куда зовет "Память". На правый берег или в сектор Газа - это уж как Родина (историческая) прикажет...